Без объявления войны - Страница 96

— Летят! Не сюда ли? Нет, не сюда, — сказал Рассохин.

И сразу растворилась арчединская тишина. Три девятки «юнкерсов» гудели высоко над лесом. Они шли бомбить Сталинград. — Сегодня член Военного совета дивизионный комиссар Крайнюков зачитает очень важный документ. Пойдем. Пора. — И Рассохин ласточкой бросился с крутого обрыва в воду.

Шагая по лесу, он вкратце объяснил, что же сейчас происходит на участке 21-й армии. Войска получили задание: ударами по левому флангу наступающей на Сталинград неприятельской группировки сковать ее действия, заставить гитлеровское командование направить к Дону свои резервы и этим облегчить положение нашей 62-й армии. Но обстановка на Дону сложилась тяжелая. В последний день июля противник овладел городом Серафимовичем и стремительной танковой атакой захватил станицу Клетскую. 21-я армия лишилась двух важных плацдармов, и командарм Данилов должен вернуть их. Дивизии ведут бои на Дону, с трудом удерживая на правом берегу небольшие клочки земли. Линия фронта проходит по невыгодной для нас местности. Немцы занимают господствующие высоты и насквозь простреливают пятачки наших плацдармов. И все же 21-я армия продолжает вести борьбу, заставляя гитлеровское командование выдвигать против ее активных войск все новые и новые дивизии, забирая их из основной своей группировки, атакующей Сталинград. В полдень на лесистом берегу Арчеды собрались все работники армейского политотдела во главе с его начальником полковым комиссаром Соколовым. Пришел Крайнюков и, поднявшись на бруствер окопа, раскрыл планшетку:

— Слушайте приказ Народного Комиссара Обороны Союза ССР товарища Сталина от двадцать восьмого июля тысяча девятьсот сорок второго года.

«Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и сёла, насилует, грабит и убивает советское население».

Лица у всех напряженные, внимательные.

— «Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге, у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами.

Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа... После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик».

И как удар ножом в сердце:

— «Мы потеряли более семидесяти миллионов населения, более восьмисот миллионов пудов хлеба в год и более десяти миллионов тонн металла в год.

У нас нет уже теперь преобладания ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину.

Пора кончать отступление, ни шагу назад. Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности».

Из-за верхушек высоких осин в лес ворвался гул вражеских самолетов. Пять девяток «юнкерсов» пролетали над Арчедой — шли на Сталинград. Когда гул стих, Крайнюков продолжал:

— «Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас и в ближайшие несколько месяцев, это значит обеспечить за нами победу. Можем ли мы выдержать удар, а затем отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.

Чего же у нас не хватает?» — Член Военного совета, высоко подняв руку, помахал листками приказа. — Это, товарищи, вопрос из вопросов, основа всей нашей дальнейшей политической работы.

«Не хватает порядка и дисциплины в ротах, в батальонах, в полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину.

Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должпо являться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования».

Крайнюков свернул листки. Нужно выстоять, отразить натиск врага, а потом перейти в наступление, чтобы разгромить его. Долго стояли молча, потрясенные прямотой и суровой правдой приказа. Каждый думал о страшной опасности, нависшей над Родиной. Все сводилось к одному: победа или смерть.

19

Хутор Вилтов на песчаных взгорьях. Серые, словно пыльная полынь, давно сложенные из бревен казачьи избы, по местному — курени, смотрят окнами на запад, на пойму Дона. Под крутым спуском шумливый ручей перекатывает по дну мелкие камешки, моет узловатые корни мшистых дубов. Под ними посреди дороги стоят с распахнутыми люками два наших горелых танка. Вдоль дороги до самого низкого деревянного моста цепь бомбовых воронок, наполовину наполненных мутной водой. На хуторе расположились тылы 23-й Харьковской орденоносной дивизии. Думал встретить в ней земляков, но увы... Дивизия прошла тернистый боевой путь... Дмитрий Рассохин познакомился с новыми комсоргами, а мне — корреспонденту — делать в полках нечего: они недавно пришли на Дон. Поездка в 23-ю дивизию казалась мне неудачной. Ухлопал три дня и — ни строчки. А тут еще донимает проклятая «рама». Появляется над хутором, как по расписанию, через каждые два-три часа. Сбросит бомбу и пойдет громыхать вдоль шляха до станции Иловля. Последняя бомбежка принесла нашей хозяйке, старой казачке, беду. Стена в коровнике дала трещину и осела. Две внучки, подоткнув юбки, взялись месить глину с навозом, чтобы привести коровник в порядок. А тут снова гудит неугомонная «рама», но молодые казачки, пока не свистит бомба, продолжают свою работу. Связисты тянут красноватую жилку трофейного провода, искоса поглядывают на вражеский самолет, но больше на забрызганные глиной, в золотых пятнышках соломы стройные ноги молодых казачек. Вдруг связисты бросают под плетень катушки с проводами и выбегают на шлях: