Без объявления войны - Страница 83


К оглавлению

83

Выдалась удивительная ночь. До самого рассвета в домике лилась музыка, звучали голоса знаменитых певцов. Народные песни, романсы, арии из опер — чего мы только досыта не наслушались в ту вьюжную ночь. Из всей кипы пластинок Леонид Соломонович выбрал одну — «Ноченьку» в исполнении Шаляпина. Уже днем он часто ее проигрывал и, вслушиваясь в песню, сидел возле граммофона неподвижно, с полузакрытыми глазами. Потом остановился еще на одной пластинке, тоже шаляпинской, и, отправляясь за водой, продолжал напевать: «Сам я знаю почему ты, девчоночка моя, уй, одна меня тревожишь, одна решила мой покой».

Как ни бушевал над Новым Осколом снежный буран, а все же наступило тихое, теплое, полное яркого весеннего солнца утро. Первомайский пошел в политотдел за почтой и возвратился оттуда в настроении самом решительном.

— Собирайся, едем! Сейчас коновод приведет коней. Я только что обо всем договорился с полковым комиссаром Соколовым. У меня три задачи: повидать в Короче снайпера Наталью Приблудную, в селе Пристенном встретиться с людьми, взрывавшими киевские мосты, а потом потолковать с генералом Павлом Филипповичем Лагутиным. Когда Гудериан наступал на Шостку и Кролевец, стойкая дивизия Лагутина своими действиями сковала значительные танковые силы, и Гудериан не смог ее сбить с позиций. Если тебе эти люди приглянутся, сможешь тоже о них написать.

И вот подо мной храпит серый в яблоках жеребец. Леонид Соломонович лихо сидит в седле на резвой пегой Звездочке, а наш коновод скачет впереди на вороном Соколе. Степное раздолье, солнце, теплый ветер, тающие снега и журчащие ручьи. Кони идут резво, но мы сдерживаем их прыть. Впереди длинная дорога.

В Короче находим пограничный полк, а в шестой роте — парторга Наталью Алексеевну Приблудную. На вид это хрупкая, невысокая женщина. Откуда же взялась у нее такая сила воли, бойцовская выдержка, неутомимость в походе и снайперская выучка?

Эта женщина-воин интересует Первомайского. Он хочет понять истоки ее мужества. В начале беседы он ничего не записывает и не задает никаких вопросов. Только слушает.

Наталья Приблудная находится еще всецело под впечатлением недавнего похода по тылам врага. Она уверена, что и Леонида Соломоновича интересует этот рейд, и с него начинает свой рассказ.

— Наш отряд, направленный в тыл врага, состоял из ста пятнадцати бойцов. Все, как на подбор, пограничники, люди обстрелянные. Таких ребят внезапная встреча с любой опасностью не испугает и не застанет врасплох. Командовал нами капитан Татьянин. Человек смелый и в тоже время осмотрительный, умеющий хитрить с противником. Наша задача: разгромить немецкий штаб на станции Гостищево, заминировать железнодорожное полотно и нарушить связь. Боевое задание мы выполнили. Но тут гитлеровцы бросились за нами в погоню. Капитан Татьянин приказал отряду сойти с дороги, повернуться к лесу спиной и только так идти дальше. Ночь на исходе. Переходить линию фронта в светлое время — значит погубить отряд. Все понимают: надо выиграть один день, занять круговую оборону и притаиться. В лесу мы подготовили к бою старые, засыпанные снегом окопы. В полдень гитлеровцы обнаружили наш след. Видим — идут. Офицеры останавливаются, начинают жестикулировать, спорить между собой, что-то один другому доказывать. Видимо, наш след сбил их с толку. Вот они потоптались и пошли назад. Проходит часа два, у нас как-то на душе легче. Уже появилась надежда перейти линию фронта без схватки с гитлеровцами. Но в поле показались толпы людей. Вначале дозорные решили: местные жители уходят от немцев, хотят присоединиться к нашему отряду. Но присмотрелись и поняли: гитлеровцы впереди себя гонят женщин, стариков и детей, прикрываются ими.

Капитан Чашкин поверх толпы послал пулеметную очередь. Люди попадали, и тогда все наши пулеметы резанули по синим шинелям. Капитан Татьянин крикнул:

— Наташа, снимай офицеров!

Мне удалось убить одного обер-лейтенанта. Гитлеровцы отступили. Потом снова стали приближаться к нам ползком. Когда отбили седьмую атаку, наши бойцы, одетые в белые халаты, подобрались к убитым и взяли трофейное оружие. Немецкими ручными пулеметами и автоматами мы отразили еще три атаки и ночью покинули лес. Отход тяжелый, как бой. Несем на плащ-палатках раненых, спускаемся в овраги, идем по рыхлым сугробам через лес, спешим к Донцу, а тут тебе новая напасть — лед трещит, по пояс и по грудь проваливаемся в ледяную воду. Я подумала: наверное, многие схватят воспаление легких, а пришли к своим, обогрелись в землянках, выпили горячего чаю — и никто даже не кашлянул, не чихнул.

— Наталья Алексеевна, я впервые услышал о вас в селе Подвысоком. Потом безуспешно пытался найти вас в Рогозове. Мне рассказали, что вы окончили в Ленинграде университет и там принимали участие в соревнованиях снайперских команд. Потом работали в Бердянском райкоме партии, собрали интересный материал о гражданской войне в Приазовье, готовились защищать кандидатскую диссертацию. Мне бы хотелось знать, кто вас воспитывал, откуда вы родом?

— Я училась в школе вместе с Полиной Осипенко, дружила с ней. Когда она прославилась, стала знаменитой летчицей, я подумала так: второй Полиной мне не быть, но чем-то могу же я принести пользу Родине. Я знала Полину решительной, смелой. Мне нравилась еще ее жажда знаний. Вот и позаимствовала это качество у школьной подруги. В первый день войны в Перемышле на меня произвели сильное впечатление два человека: секретарь городского комитета партии Орленко и назначенный за храбрость комендантом города пограничник старший лейтенант Поливода. Вспоминая их отвагу, я тоже стараюсь не теряться в бою.

83